Письмо-опровержение в редакцию газеты «Le Monde» визит-профессора МШЭ МГУ Жака Сапира

Во французской ежедневной газете «Le Monde» от 12 апреля с. г. в рубрике «Политика. Президентские выборы во Франции» опубликован материал под заголовком «Jacques Sapir, premier du «non». Автор публикации — Рафаэль Баке.

В этой статье госпожи Баке помимо антироссийских высказываний содержится целый ряд фактических ошибок, касающихся и нашего визит-профессора из Франции Жака Сапира и нашего факультета.

Профессор Ж. Сапир написал в редакцию газеты «Le Monde» письмо, в котором опровергает неправильно изложенные госпожой Баке факты. Поскольку редакция газеты «Le Monde» не стала публиковать письмо Жака Сапира, мы решили разместить его на нашем сайте.

См. также перевод статьи «Jacques Sapir, premier du «non» на сайте ИноСМИ.

Неофициальный перевод письма Жака Сапира в издательство газеты “Le Monde”:

Крах журналистки, извращение журналистики.

В публикации от 12 апреля 2017 года, газета Le Monde посвятила мне статью, авторство которой принадлежит Рафаэль Баке. Я не собираюсь подвергать критике саму суть статьи. Каждый имеет право на собственную точку зрения, в том числе, будь эта точка зрения положительной, или отрицательной в отношении моего профессионального пути.

И, тем не менее, не могу не вернуться к фактическим ошибкам, допущенным в данной статье, тем более, что этих ошибок – (слишком) много. Досадно, что автор не удосужился проконсультироваться со мной, поскольку это позволило бы ей избежать столь явных ошибок, или же успеть их исправить до публикации статьи. Некоторые ошибки объективно незначительны, другие же наносят непоправимый ущерб действительности. Также нельзя не отметить наличие большого количества неточностей, способных, в совокупности, привести к ряду неверных умозаключений. В лучшем случае, Г-жа Баке систематически прибегает к неточной информации, в худшем, – позволяет себе отвратительные намёки. Совмещенное использование таких приёмов дискредитирует современную журналистику, особенно во Франции. Выношу нижеследующие поправки на суд читателей:

1. Сама шапка статьи задает тон повествованию и предвещает изобилие фактических неточностей. Я не «имею дело» с российской номенклатурой, по той причине, что таковой, попросту, не существует. Можно говорить об «элите» или об олигархии, но сам термин «номенклатура», возникающий как в шапке, так, неоднократно и в самой статье, абсолютно неверен, поскольку относится к советскому периоду российской истории. Чтобы он вновь стал актуален, надо вернуться к советской однопартийной системе. Таким образом, я не имею дело с этой «номенклатурой», и даже не имею дело с «элитой» Московской Школы Экономики МГУ. Такая формулировка, замечу, оскорбительна, поскольку факультет, о котором идет речь, не имеет никакого отношения к олигархическому, или элитарному клубу, но является частью высшего учебного заведения, зарекомендовавшего себя положительно. МШЭ является факультетом Московского Государственного Университета (МГУ), на  котором учатся 350 человек в бакалавриате, сотня – в магистратуре и человек двадцать – в аспирантуре, что соответствует бывшему третьему циклу докторантуры во Франции. Коллеги, с которыми я работаю,- крупные экономисты и математики, некоторые из них являются членами (действительными членами, или «членами -корреспондентами») Российской академии наук. Я поддерживаю дружеские отношения с такими людьми, как Александр Некипелов (директор МШЭ МГУ), с которым я познакомился еще в далеком 1993 году, с Сергеем Шакиным- его заместителем. Автор статьи могла бы дать себе труд зайти на сайт МШЭ-МГУ (на русском, и на английском языках) и заметить, что я также поддерживаю отношения с американскими коллегами, такими как профессор Джеймс Гэлбрейт, а также с нидерландскими коллегами, например, с профессором Майком Эллманом.
2. Я преподаю в МШЭ МГУ не «несколько недель в году», но всего одну неделю в году. Складывается впечатление, что автор, несмотря на мои уточнения, совместила проводимую мной исследовательскую работу, совместно с учёными Российской академии наук (особенно, в ИНП-РАН, под руководством профессора Виктора Ивантера), и работу, проводимую мной в МШЭ МГУ.
3. Раз уж автор статьи решилась упомянуть о моей семье, то ей следовало бы избегать вопиющих неточностей. Я не являюсь «отпрыском семьи, принадлежащей еврейской буржуазии», тем более, что от данной формулировки веет духом распространенного в 30-е годы антисемитизма. Моя семья всегда считала себя французской и только французской семьей. Также довожу до сведения автора, что у любого ребенка (в данном случае, у меня) есть мать и отец. Правила приличия предписывают не опускать данного факта. Моя мать родилась в Ницце (департамент Приморских Альп) и происходит из семьи, проживавшей в коммуне Ванс, где её отец (мой дед по материнской линии) работал аптекарем, а его мать (моя бабушка по материнской линии) работала учительницей. Что касается моего отца, то он родом не из Риги, а из Москвы. Его мать (моя бабушка по отцовской линии) родилась в Москве, но деды (по материнской линии, моего отца) были родом из Риги. Его отец (мой дед по отцовской линии) был родом из Винницы. Определять взгляды, а то и поведенческие установки человека, отталкиваясь от его корней – метод — типичный для сталинских времен. Но если уж, абстрагируясь от его унизительности, все-таки прибегать к нему, то не лишним было бы предварительно навести более точные справки. Однако, автор не посчитала нужным этого сделать, допустив тем самым, немало ошибок, которые, как кажется, были допущены умышленно. Добавлю напоследок, что в статье содержится замечательный анахронизм. Моего отца никак не могли исключить в конце 1950-х годов из ФКП, за то, что он осудил использование советской психиатрической науки в полицейских целях, по той простой причине, что о данном факте во Франции стало известно лишь в конце 1960-х годов. Или г-жа Баке не удосужилась внимательно прочитать источники, которыми располагала по этому вопросу, или данную погрешность следует списать на особенности её памяти.
4. Я не так уж и часто бываю в Валдайском клубе, но учитывая тот факт, что Клуб начал работать еще в 2004 году, и учитывая род моей деятельности, я всё-таки его несколько раз посещал. Среди присутствующих на его заседаниях, нельзя не упомянуть таких людей, как Элен Каррер Д’Анкосс, которая является постоянным секретарем Французской академии, и которая преподавала на моем курсе в Институте политических исследований в Париже, Тома Гомара, директора Французского института международных отношений, и Паскаля Бонифаса, директора Института международных и стратегических отношений. В Валдайский клуб также вхожи: профессор Тимоти Колтон из Гарварда, Ив Даккор, гендиректор МККК, Рауль Дельгадо, заведующий кафедрой ЮНЕСКО по миграции, Роберт Скидельски, член Британской академии, и биограф Кейнса, и т.д. На самом деле, более ста экспертов регулярно приглашаются на заседания Валдайского клуба. Заседания, в которых я принимал участие, проходили на Валдае, в Петербурге, в Москве, а также в Красной Поляне (Сочи). Всего — четыре заседания, тогда как Валдайский клуб существует уже 13 лет. Я также передал автору статьи список приглашенных на заседания экспертов, но она, по всей видимости, «забыла» о нем. Предоставленную мною информацию легко проверить на сайте Валдайского клуба, чего не сделала автор статьи то ли из-за неумения пользоваться интернетом, то ли из-за нежелания… Под «отелями класса люкс», где мы, предположительно, сибаритствовали, подразумевается один из отелей класса люкс Москвы. Обладая, судя по всему, избытком воображения, автор решила приумножить их количество.
5. Автор статьи упоминает о том, что я вернулся в СССР в 1988 году. Поездка была спланирована Министерством иностранных дел Франции (в рамках исполнения 14-го пункта франко-советской научной конвенции). Её будто бы удивляют мои регулярные поездки сначала — в СССР, а затем- в Россию. Отмечу, что по данному вопросу автор будто бы умышленно размывает факты, играет словами и хронологией, и игра её мотивирована не столько литературными, сколько политическими соображениями. Причина моих частых командировок проста: вся моя исследовательская работа была посвящена СССР и процессу становления новой России после распада СССР. Разумеется, можно считать, как считают некоторые французские политики, что Гвиана является островом, но должен ли я был, с точки зрения Рафаэль Баке, изучать СССР, а потом уже и Россию, сидя в Мексике, Сенегале, или на Филиппинах? Список моих публикаций исчерпывающе отражает направление проделанной мною исследовательской работы, и, как всякий серьезный учёный, я привык интересоваться объектом своих исследований не только на расстоянии. Не вижу в этом ничего странного.
6. Мой взгляд на евро был таким, каким он есть, еще до того, как я начал посещать заседания Валдайского клуба (достаточно прочитать статью, написанную мною еще в 2006 году для аналитического журнала «Республиканские Перспективы», чтобы в этом убедиться). Об этом мы тоже говорили с автором статьи, однако она предпочла пойти по пути абстрактных, и, надо признать, надуманных гипотез, вместо того, чтобы придерживаться голых фактов. Далеко не всегда воображение оказывается хорошим советчиком. Что касается того факта, что я в чём-то «убедил российских политиков…», — фраза, которую автор статьи приписывает Жаку Женеро, то, в данном случае, Г-жа Баке наделяет меня властью, которой я и близко не обладаю.
7. Сообщаю, что RT и «Спутник» являются не «франкофонными пророссийскими СМИ», а государственными СМИ, вещающими на разных языках, точно также, как это делали до недавнего времени BBC в Великобритании, France-24 во Франции, или Radio Free в США. Эти СМИ прекрасно известны и работают в условиях полной прозрачности.
8. Я всегда отстаивал, и буду отстаивать принцип «права почвы», и я неоднократно говорил об этом автору статьи (даже если реформа данного права может быть неоднозначно воспринята).
9. Я не обедаю «раз в две недели» со своим другом Филиппом Мюре, я лишь сказал, что мы время от времени созваниваемся (раз в три недели, а то и раз в месяц, в среднем).
10. Я никогда не говорил о том, что треть моих студентов состоят в рядах Национального фронта. Не говорил я этого по той простой причине, что не интересуюсь их политическими взглядами, поскольку такой интерес никак не связан с процессом обучения. Я сейчас, кстати, коснулся одного из основополагающих принципов, которых придерживаются  во всех высших учебных заведениях Франции,- принципа нейтралитета: не принято интересоваться политическими взглядами студентов, как и не принято интересоваться их религиозными убеждениями или сексуальными предпочтениями. Тем не менее, я действительно констатирую, что определенная часть моих студентов могла бы симпатизировать идеям — близким по духу Национальному фронту (как, впрочем, Левому фронту, или Левой партии). К тому же, как могла в этом лично убедиться автор, которая присутствовала на одном из моих семинаров (с разрешения Президента Высшей школы социальных наук, и после голосования с участием моих студентов), проводимые мною семинары являются исключительно научными семинарами, а не политическими выступлениями.
11. Пользуюсь случаем, отмечу, что Хайек классифицируется как неокейсианец. Да ради Бога! Однако, осмелюсь предположить, что он, наверное, не раз перевернулся в своей могиле. Политический журналист, разумеется, вправе не разбираться в различных течениях экономики. Но в таком случае, он не должен пытаться создавать у читателей иллюзию осведомленности.
12. Маастрихтский договор однозначно «привлек мое внимание», и я проголосовал против него. Однако, в те времена я далеко не так активно отстаивал свои взгляды в России. Скорее я проявил куда большую активность в рамках проведения референдума по Конституции Европейского Союза 2004-2005 годов.
13. Обед, о котором якобы упоминал Поль-Мари Куто – чистая фикция, порожденная воображением (судя по всему, непродуктивным) автора статьи. Я познакомился с Поль-Мари Куто в конце 1980-х годов, когда он был Секретарем более не существующего Фонда исследований в области национальной обороны, где я вел исследовательскую работу. Я бесконечно уважаю этого человека. Он никогда не играл роли посредника. Он даже предостерег меня в 2009 году от влияния Национального фронта.
14. На моей памяти я никогда не называл Жан-Люка Меланшона «европеистом», однако я писал, начиная с конца 2015 года, что он во многом разочаровался в иллюзиях, касающихся Европейского Союза. Я говорил об этом с автором статьи, но, как ни странно, она не упоминает о том, что Меланшон извлек соответствующие выводы из предательства Ципраса. Зато я подтверждаю, что до 2015 года, я считал, что Меланшон допускает серьезную ошибку, отказываясь рассматривать вопрос евро, и усиливая, тем самым, позиции Национального фронта. В этом плане, он потерял целых два, решающих, года.
15. Статья изобилует хронологическими погрешностями. С 1988 года её автор перепрыгивает на 1992 год, далее уже на 2005 год. Разумеется, событийная канва все равно прослеживается, но она размыта. Так, г-жа Баке ничего не пишет о дефолте 1998 года. Такого рода пренебрежения отражают не столько журналистскую неряшливость, сколько, как мне представляется, политическое желание стереть историческую обусловленность событий в целях прагматического переписывания самой истории. Такой метод существует, он нередко используется при подчинении исторически логических сценариев теориям заговоров.

Таким образом, читатель сможет отметить значительные расхождения между истиной, и домыслом, неточности, неслучайные замалчивания, нередко служащие откровенной лжи. Данная статья была написана с однозначным намерением нанести вред. Её публикация, меньше чем за две недели до первого тура президентских выборов, наталкивает на мысль, что я – далеко не единственный человек, которому пытаются навредить посредством этого текста. Данные махинации, прежде всего, вредят их авторам, а также СМИ, которые их публикуют. Рафаэль Баке позиционирует себя как общественный деятель. Она позволяет себе повадки судьи, прокурора, делая все, что в ее силах, чтобы дискредитировать идеи, которые я отстаиваю. Но она – не журналист.